Абдижамил Нурпеисов. “Своя и чужая боль”

Тридцать лет назад, 31 октября 1990 года, в газете “ИЗВЕСТИЯ Советов народных депутатов СССР“, издаваемой Президиумом Верховного Совета СССР, под рубрикой “Точка зрения” вышла статья классика казахской литературы Абдижамила Каримовича Нурпеисова “Своя и чужая боль“. В данной статье, впервые публикуемой в Интернете, даётся развёрнутый ответ на ксенофобский памфлет российского литератора Александра Солженицына “Как нам обустроить Россию“, в котором содержатся и территориальные претензии к сопредельным республикам, в частности — к Казахстану.

Брошюра Александра Солженицына “Как обустроить Россию”, вышедшая в Советском Союзе массовым тиражом, вызвала разноречивые отклики. Она стала предметом широких общественных дискуссий, в том числе и в Верховном Совете СССР, где некоторые её аспекты получили оценку Президента, народных депутатов. Весьма бурной, противоречивой была реакция на брошюру в ряде республик и регионов страны. Например, в Казахстане, как уже сообщалось, состоялись массовые выступления, митинги, на которых выражалось решительное несогласие с автором, высказывались резкие, подчас крайние суждения.

Не оценивая брошюру в целом, “Известия” сегодня знакомят с мнением казахского писателя, которого задели рассуждения автора, касающиеся непосредственно казахского народа, его прошлого и будущего. Мнение это может показаться далеко не бесспорным, но, на наш взгляд, оно тоже заслуживает внимания. Мы сознательно не торопились с откликами на публикацию А. И. Солженицына, давая время остыть страстям. Тем более с откликами, касающимися национальных отношений, которые сегодня в стране чрезвычайно остры и, естественно, требуют взвешенного, вдумчивого осмысления.

НЕ ОДНАЖДЫ приходилось мне рассматривать известную картину “Смерть переселенца“. Вроде я человек не сентиментальный, но всякий раз при виде этой по сюжету, казалось бы, бесхитростной картины не мог оставаться равнодушным. Смерть застала русского мужика в пути, не дошёл, не добрался до нового места, и не досталось бедняге на вечный покой трёх аршинов родной земли.

Все, кому в какой-либо мере знакома история нашей страны, помнят, должно быть, что особенно с введением столыпинской аграрной реформы из глубин России потекли в Казахстан безземельные крестьяне — переселенцы. Такая же, только, пожалуй, ещё более злая участь постигла уже в годы минувшей войны чеченцев, ингушей, карачаевцев, турок, греков, крымских татар, поволжских немцев, поляков, калмыков. Все они тоже шли в Казахстан оборванные, голодные, больные.

А впереди их ждали огромная степь и степной народ, который и сам-то не совсем оправился от страшного голода, в первый раз в 1921 году, а во второй, десять лет спустя, во время массовой коллективизации. Голод-мор скосил два с половиной миллиона человеческих жизней. Вся степь была усеяна трупами: некому было хоронить. И этот народ, хотя и лишился основного своего национального богатства — скота, пастбищ, всего прежнего достатка, — сохранил благородство, умение сострадать всем несчастным жертвам насилия. В лихую годину народ этот одинаково принимал всех горемык, кто оказался на его земле, не разбирая ни национальности, ни религии, ни языка, делясь последними крохами, ибо издревле было заведено в степи: вошедший в дом, кто бы он ни был, божий посланец. Не потому ли и в Казахстане уступали пришельцам самые что ни на есть благодатные свои земли?

Одна за другой обрушивались на степной народ бесконечные кампании по отлучению от его земли: советизация, коллективизация, индустриализация, наконец, целинная эпопея. И в результате “божьих посланцев” оказалось вдруг гораздо больше, чем самих коренных жителей.

Не будем лукавить, освоение целины было, по существу, продолжением, но уже более решительными мерами, всё той же колониальной политики. Покойный Н. С. Хрущев с присущей ему непосредственностью ещё тогда заявил: “Если царь в течение долгого времени не смог заполнить людьми этот регион, используя царские методы, то нам удалось это сделать, применив советский метод“. (“Каз. правда“, 21 сентября 1963 г.)

Два миллиона целинников резко изменили демографическое положение в республике. Были среди них замечательные люди, искренне поверившие пропагандистским призывам. Но немало оказалось и отпетых преступников, любителей ковбойских приключений, просто дебоширов, рыцарей кулачного боя. Им щедро выплачивались подъёмные, в виде приманки выдавались ссуды.

Что странно, среди пестрой по составу братии не было только казахов, живших в сопредельных с нами российских областях и среднеазиатских республиках. Может быть, два миллиона казахов, очутившихся в России и в Узбекистане, Каракалпакии, Туркмении в голодные годы, в поисках куска хлеба, не хотели вернуться на родину? Нет, им было отказано в этом: на них просто не распространялись ни подъёмные, ни ссуды. Мало того — все животноводческие колхозы, совхозы, где преобладало коренное население, в мгновение ока закрывали, автоматически превращая в захудалые отделения, фермы. А их вчерашние пастбища и луга в ударном порядке распахивали до порога домов. Даже могилы предков не щадили, оскверняли самые святые для любого народа места. Все казахские школы, клубы передавались детям целинников.

Вот так, как Вы, уважаемый Александр Исаевич, очень верно написали, преображалась эта некогда восторженно воспетая нашими предками Сары-Арка — Золотая степь. Действительно, Вы правы: всё это делалось “русскими, зеками да ссыльными народами“. Таким-то вот образом, по Вашему справедливому замечанию, в “раздутом Казахстане казахов стало заметно меньше половины“. Зато целинники, как и подобает избалованным любимчикам верховных правителей, ощущали себя подлинными хозяевами “исконной русской земли” и жили, распевая:

Здравствуй, земля
целинная,
Здравствуй, простор
широкий…

Более семидесяти лет всей своей мощью советская пресса, долбя про бесправное положение негров, выдавала безудержную экспансию за торжество советской национальной политики и братскую помощь недавним кочевникам. В этом дружном хоре, восславлявшем якобы самую гуманистическую политику Советского Союза, к стыду нашему, слышны были голоса и самих казахов. Так что не без нашего собственного участия заселяли степь народами разных национальностей, а самих казахов вытесняли в полупустынные земли. А в один прекрасный день изволили заявить, что-де это, оказывается, “исконная русская земля“. И тут же, как и следовало ожидать, конница лихих есаулов совсем недавно возрожденного Уральского казачества прогарцевала у здания постпредства Казахстана в Москве, требуя восстановить справедливость, присоединив часть Уральской, Восточно-Казахстанской и Кустанайской областей к России.

РАЗГОВОРЫ о русских владениях в Казахстане ведутся не первый день. Даже не первый год. Для нас всё это неново, но горько и удивительно было услышать их из уст писателя, ставшего чуть ли не символом справедливости, человечности и правдолюбия и готового на любые жертвы во имя высокой истины. После вдумчивого прочтения посильного, как говорит сам автор, соображения об устройстве России, я невольно подумал с горечью, что человеческое совершенство имеет всё же свой упрямый предел и истинная интеллигентность, то есть мера совестливости, отзывчивости на чужую боль, не достигается, видимо, раз и навсегда. Иначе, как понимать, что даже Вы, прошедший несломленным через ад сталинских лагерей, упорно и яростно отстаивавший в государственной мясорубке неотъемлемое право личности на достоинство, пишете о моем народе: “…сегодняшняя огромная его территория нарезана была коммунистами без разума, как попадя: если где кочевые стада раз в год проходят — то и Казахстан“.

Вот об этом-то я и намерен поспорить. И всерьёз, ибо это есть вечная и неутолимая боль моего десятимиллионного народа и моя собственная боль.

Уважаемый Александр Исаевич, Вы почти во всех произведениях любите обычно ссылаться на факты. Давайте же и на сей раз поступим так же. Русские цари, начиная с великого князя Федора Иоанновича и кончая императором Николаем I, постоянно обменивались с казахскими владетелями посольствами и вели с ними сугубо дипломатические переговоры. Выходит, что они с 1595 до 1846 года, в течение двух с половиной веков, зря морочили себе и другим голову, вступая в переговоры насчёт своих же “исконных территорий” с абсолютно посторонними людьми. Нет, ничего подобного! Российские самодержцы знали, с кем и зачем вступать в переговоры. Не ошибались и в отношении владетелей казахских степей. Ибо, как считал сам Петр Великий, “оная-де орда ключ и врата… всем азиатским странам и землям“.

Не только в те седые времена, но и в конце XIX века казахи, по свидетельству Энциклопедии Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона (Санкт-Петербург, 1895 год, том XV), обитали на необозримом пространстве от берегов Волги до бассейна Тарима и от низовьев Амударьи до Иртыша. Казахи, по тому же источнику, составляли 79 процентов населения Уральской области, 73 процента Акмолинской (ныне Целиноградской области), до 90 процентов Семипалатинской области, куда по тогдашнему административно-территориальному делению вошли северные, северо-западные и северо-восточные районы Казахстана, которые находятся далеко за пределами так милостиво отрезанной Вами для нас большой южной дуги областей. Ведь все это написано намного раньше, чем облюбованный Вами проект Столыпина. Вряд ли тогда и коммунисты были в состоянии без разума облагодетельствовать “этот народ“, руководствуясь принципом: где “кочевые стада раз в год проходят, там и Казахстан…“?!!.

Так же, как другие народы, казахи щепетильно относятся ко всяким территориальным неразберихам. Не случайно у казахов считаются самыми деликатными вопросы о земле и чести женщины. Вышеприведенный источник подтверждает, что “род или аул из года в год следует по одному и тому же пути, останавливаясь у тех же ключей и колодцев, у которых останавливались его предки сотни лет тому назад, и постоянно возвращаясь на зимовку в одно и то же место. Один аул может пересечь дорогу другого или следовать за ним, но всякая попытка нарушить установившийся порядок влечёт за собой кровные столкновения“.

Все это должно было учитываться при определении территории Казахской республики на основе права народов на самоопределение. Не случайно комиссию по территориальным вопросам возглавлял такой знаток, как академик В. Бартольд. Так что не коммунисты, а Вы поторопились в своих рассуждениях о том, что есть Казахстан, руководствуясь при этом не чем иным, кроме своих предубеждений. А жаль! Кому-кому, но Вам не к лицу такое отношение к народу, чьи стоны не могли не дойти до Вашего слуха в злосчастные для всех нас лихие годины всеунижения и всеомерзения. Не так думали и судили о нас русские интеллигенты в прошлом столетии. Пестеля, например, глубоко возмущали нищета и бесправие, в которых по воле самодержавия и местных феодалов находился казахский народ. И в “Русской правде” он призвал содействовать казахскому народу в том, чтобы он, располагая обширными и плодороднейшими землями, пастбищами, занимался наряду со скотоводством, земледелием, перешел к оседлому образу жизни, стал в будущем равноправным со всеми народами России. С болью в душе отзывались о казахском народе Фёдор Достоевский и Тарас Шевченко.

КТО ЖЕ, думалось мне, как не Вы, взваливший на себя непростой долг сказать миру правду о произволе тоталитарного режима, не ведавшего ни жалости, ни пощады, должен был лучше других почувствовать вековую жажду свободы, которую испытывают бесправные народы? Кто, как не Вы, должен был глубоко и проникновенно понять, что любое насилие неизбежно порождает в ответ глухую злобу и сопротивление? Как человек верующий, Вы, именно Вы, должны были понимать, что перед Высшим судом одинаково равны и сильный и слабый. Великий патриот своей Родины, как могли Вы допустить мысль, что кочевники меньше Вас дорожат тем клочком своей земли, что для любого народа связан с памятью о днях славы и печали его предков и о его неповторимой истории? Неужели, думалось мне, из всей долгой и невеселой истории нашей общей тюрьмы народов можно извлечь лишь один-единственный урок для себя — страдания своего народа, страдания русских? И вот, читая обширный, солидный Ваш труд, слышим мы всё те же знакомые нам за семьдесят лет, не допускающие возражений рассуждения о том, кому с миром выйти из имперской кабалы, а кому платить новую обильную дань. И при этом главный довод — малочисленность казахов, недостойных слишком обширных и благодатных земель.

Меня уже насторожило само заглавие статьи, как видно, не за один день, не за один год выстраданной и выношенной. Уж кому-кому, а Вам, Александр Исаевич, наверняка достоверно известно, что мощь и слава Российского государства обретены им в союзе с другими народами, которым поистине несть числа. И тем не менее именно Вы вдруг печётесь тоже лишь об одном — как обустроить Россию, тем самым как бы отчуждая, отстраняя все остальные народы с их кровными интересами.

Абдижамил НУРПЕИСОВ.

Likes(0)Dislikes(0)