Одно из последних своих интервью выдающийся режиссёр-мультипликатор современности, народный артист Украины Давид Янович Черкасский (1931-2018) дал вашему покорному слуге. Легендарный создатель таких культовых мультфильмов, как “Капитан Врунгель“, “Доктор Айболит” и “Остров сокровищ“, искромётно рассуждает о времени и о себе, об искусстве анимации и украинском обществе. Его прямолинейные высказывания, подчас остро-противоречивые как откровенная речь бравого солдата Швейка, придают неповторимую натуралистическую прелесть нашему разговору.
Беседа состоялась 30 июня 2017 года в киевском Доме кино. Ниже приводятся её аудиозапись и стенограмма (в текст не включены эпизодические ремарки других людей, присутствовавших на встрече).
Он сам из этой… Он (казахский музыковед Наум Григорьевич Шафер (1931-2022) — Д.Н.) сам родом из Молдовы, из Бессарабии. И его родителей репрессировали и выслали в Казахстан. И он сам, кстати, тоже потом в тюрьме сидел, при Брежневе. Потому что… Вот, знаете же, были полузапрещённые произведения Булгакова и так далее. Да? И, вот, он ещё в те годы их то ли распространял. В общем, за такую ерунду его где-то года на два посадили.
Ну, тогда любили сажать. Просто их был праздник.
И, ну, может, вы слышали или нет? Был такой филолог в Казахстане — Александр Жовтис.
Да, слышал.
Слышали, да? У него сын… И вот они были друзьями. Но этот Жовтис… Он оказался таким хитрованом. И Жовтис, в итоге, в тюрьму не сел, а посадили его. И они из-за этого поссорились. Т.е. “да, — он говорит, — Жовтис…”
Я бы тоже обиделся на него.
“… очень умный, начитанный человек, но, вот, он так со мной поступил, что сел я, а…”
Ну, объясните: почему у казахов нет акцента совсем?
По-русски?
Да!
А это, видимо, такая особенность, потому что у нас…
Фонетика такая, наверно. А, вот, скажите что-нибудь на казахском языке.
Енді, сізге қазақша не айтайын? (“Что вам сказать?“).
Не! С вашим языком лучше молчите. У вас что-то во рту много чего. Много букв во рту. Больше, чем хотелось бы.
В каком смысле?
Объясняю. “Эр” не выговариваете, зато остальные в два раза больше говорите.
(Смеюсь) Ну, вы просто попросили по-казахски что-то сказать. Я вам быстренько сказал.
Но почему акцента нет?
Я вам сейчас объясню. Вот, есть такая казахская певица в Китае. Из Китая, но она сейчас в Казахстане живёт. Майра Мухаммедкызы. И она пела китайские песни. И сам председатель КНР Цзян Цзэминь сказал: “Она без акцента поёт, — говорит. — У меня шанхайский акцент, а она без акцента, на литературном китайском языке”. Ну, видимо, у казахов такая особенность к языкам.
Наверно. А английский какой у вас?
Хороший, потому что я в Англии учился. Ну, то есть, я спокойно на нём разговариваю. Я не знаю: с акцентом, без акцента?
Вот, акцент меня интересует.
А… Ну, я думаю, если я в Англии бы жил и постоянно на английском говорил, я бы тоже, думаю, без акцента говорил. Просто в этом потребности нету — каждый день на английском говорить. Поэтому я сейчас, наверное, с акцентом говорю. Но если бы я жил там, я думаю, тоже бы приловчился.
Если честно — да! Наверно.
Да, да, да. То есть, вы же… Знаете же, как у тех же индусов, пакистанцев такой ярко выраженный акцент: ве-ве-ве? По-английски…
Не знаю. Ну, никогда в жизни не говорил с пакистанцем на английском языке.
А, вы, понимаю. Ну, у них же такое произношение какое-то и они по-английски тоже так разговаривают. А казахи они как-то, вот…
Моё почтение! (обращается к проходящей женщине. Затем говорит мне).
Как-то, вот, приспосабливаются к каждому языку.
Хоть жизнь здесь не рядом, но я за ней когда-то ухаживал.
Тоже ваша коллега, да? Тоже в области кино работает, да?
Нет, она с детьми работает. Что-то такое она… Но — милая очень, милая! В голове столько вавок у неё! По-русски это называется так: пиздоватая немножко. Нет, не хотел вас огорчить. Я понимаю, что ваше ухо не терпит этих слов, но иначе я не мог сказать. Ну, пиздоватая, но зато — хорошая. Поближе к небу. Знаете, пиздоватые есть и такие совсем, а эта…
Ну, достаточно интересная женщина, крупная.
А вы любите каких? Крупных, маленьких?
Ну, и тех, и тех. То есть, главное, чтобы и фигура нормальная была: не толстая, не худая. Средняя такая, такая спортивная (смеюсь) и чтобы гармонично сложенная: не слишком широкая, не слишком… То есть, такой усреднённый (смеюсь)…
(Смеётся) У кого, кто берёт интервью: я у вас или вы у меня?
От метр шестидесяти пяти до метр восьмидесяти пяти.
О! Вот оно! Вопросы какие-то будут или на этом закончим?
Не, не, не! Что вы, что вы! Я сейчас проверю: работает или нет? А то иногда бывает же, что отключается. Да, работает. Знаете, какой вопрос. Вот, вы же общ… Вот, знаменитые западные режиссёры: вот, Стивен Спилберг, Мартин Скорсезе. Ну, есть же. Вот, вы с такими людьми напрямую, вообще, общались когда-нибудь?
Никогда!
Никогда?
Никогда. Понимаете, мультипликация — это очень узкий круг.
А. И поэтому…
И поэтому, конечно!
Особо не общались.
А?
Особо с ними, вообще, даже не сталкивались?
Даже нет.
Даже в одном помещении не были?
Не, просто в одном помещении были на каком-то фестивале, но…
Особо…
Общения нет.
А почему, вот, помните советское кино? Была киргизская школа хорошая, да? Именно художественных фильмов. Грузинская школа, да? Пишет, пишет.
Пока пишет?
Грузинская школа. Ну, и так далее. То есть, во многих республиках были свои национальные. А почему мультипликация такая элитарная? В основном Москва, Киев.
Я рассказываю, как это было. Первыми появились мы. “Союзмультфильм“, потом начали мы. И поэтому, вроде бы, мы, так сказать, потом мы даже опередили “Союзмультфильм“. Потому что они работали по старинке, а мы такие, вот. Во-первых, как они, мы не имели, не могли делать. Поэтому мы делали в обход, как-то. Но потом появился Фёдор Савельевич Хитрук и всё разломал. И догнать его уже было невозможно. “История одного преступления” — это какой-то шестьдесят какой-то год. Он гений, конечно! А умный, зараза! А какой интеллигентный! А какой весь в себе! Мы вокруг него ходили, вообще, как поросята какие-то молодые. Ну, он гений, конечно!
А, вот, я читал одно из интервью Александра Татарского и он там, наоборот, хвалит советские мультфильмы пятидесятых-сороковых годов. Говорит, что они были на уровне Диснея. Их мало производили, но они были практически все очень качественными!
Он их много производил, но качество у них было шикарное. У них была школа потрясающая!
А почему эту школу потеряли?
Ну, вот, я рассказываю. Потому что они тихо стали загнивать, тихо стали работать только для себя. И как только они увлеклись собою…
“Союзмультфильм”?
“Союзмультфильм“. Они стали делать то, что они делали уже тысячу раз.
А, понял, понял!
И появился кто-то совершенно…
Хитрук?
Мгновенно совершенно. Ну, и мы тут подоспели. Потому что, как они, мы не могли делать. А иначе, ну, вроде, и получалось иначе.
А, вот, допустим, возвращаясь к национальным мотивам, международным мотивам. В принципе, вы бы могли снять и хороший мультфильм по украинским мотивам, да? Но как-то не получилось, да? Не судьба, да?
Нет. Почему не судьба? Каждый из нас был в своём. Скажем, Володя Дахно был один. Эдик Кирич был другой. Радна Сахалтуев был третий. Я был четвёртый. Но каждый делал, всё-таки, для себя, а не для народа.
А, понятно. То есть, по вкусу своему.
Ну, а как иначе?
А, вот, мне особенно нравится ваш мультфильм “Остров сокровищ”. Знаете, чем нравится? Потому что там очень удачно совпала ваша творческая сила и социальный заказ. Потому что тогда же была антиалкогольная кампания и…
Какая?
Антиалкогольная.
Нет, ничего подобного!
Не совпало?
Нет.
Ну, там же постоянно говорилось, что курение — это вред, питьё — вредно.
Ну, это так, к смыслу. Не, не, не!
Не было заказа?
Абсолютно!
То есть, вам никто не говорил?
Абсолютно! Мне никто, вообще, никогда ничего не говорил. Потому что я нашёл в этом, так сказать, режиссёрский приём в этих песнях.
“Курение — это яд!”
Курение — это яд. Не пейте никогда. Не курите никогда. Делайте физкультуру.
Да, да, да!
Ну, это наивно, конечно. Но я и наивно хотел!
То есть, это была ваша инициатива, не сверху?
Не, не, не, не! Сверху, вообще, тогда ничего подобного не было.
А, вот, если взять великих советских режиссёров, вот, как Сергей Бондарчук, Александр Птушко. Наверное, с ними-то вы общались, как-никак?
В общем, да!
И что это были за люди? Ну, вкратце расскажите. Просто интересно.
Хе-хе. Ну, с Птушко я не общался. Потому что мы как-то не совпали по времени.
А Бондарчук?
Бондарчук — это был, как… Он был весь в себе. Я его застал на Пятом съезде (кинематографистов СССР — Д.Н.), когда всех громили. Если помните…
Перестройка.
Перестройка, да. Всё просто так. Громили от того, что не хрен было делать. Но, правда, там было два потрясающих человека: Андрей Смирнов и Климов.
Сценарист — да? — Андрей Смирнов.
Не, он режиссёр. Он всё.
А Климов тоже гениальный человек.
Они все гениальные. Ну, понимаете, это было как раз то время, когда надо было всё менять. И они поменяли.
А вот, допустим, Ролан Быков — он, конечно, тоже неординарная личность. Но у него фильмы…
Он небывалый человек! Просто небывалый. Таких нету. Вообще!
Но, согласитесь, у него фильмы немножко с фигой в кармане. Вот, как бы, немножко антисоветчина там была.
Ну, вы знаете, тогда все держали эту фигу в кармане. Но, чёрт его знает!
Ну, сам по себе человек хороший был, да? Такой весёлый!
Он… Дело не в этом. Он был потрясающе умён! Он писал стихи. Он был влюблён в одну женщину, а это в наше время, я хочу вам сказать, ой-ой-ой! Это сразу как-то формирует человека. Делает из него Короля.
А. Ну, понятно. Вдохновение.
Не, он небывалый человек, Быков. Там, где он, там всегда должен быть праздник. Кем бы он не снимался, в какой картине он не снимался, он её искажает в такую сторону. В лучшую, в свою. Ну, он потрясающий, конечно!
А я, вот, так и не понял из вашего ответа. Вот, почему мультипликация такое элитарное искусство было в Советском Союзе, что в основном Москва, Киев. А в то время, как художественные фильмы хорошие снимались, в принципе, по всему Союзу.
Нет, не только. Не только Москва. Потом появились и армяне: Роберт Саакянц.
Ну да. Это, конечно, были! Но имеется в виду, чтобы такого созвездия… Оно было в основном в Москве и Киеве.
Нет, нет! Сначала, всё-таки, в Москве. Потом мы подоспели, а потом начали поджимать все абсолютно. Особенно эстонцы.
Эстонцы?
Да, Парс, Пярн. Потрясающе совершенно!
А вы были знакомы с казахским мультипликатором Аменом Хайдаровым? Фронтовик, воевал.
Да! Ну, на меня произвело впечатление. Казахстан, просто Алма-Ата. Нас однажды свозили даже в Астану. Ну, на каток смотреть. Он там был, вроде, наверху.
На Медео.
На Медео, да. Он был ещё в такой разрухе, но уже чувствовалось, что это будет гениальная страна.
А вы говорите, что это было лет двадцать назад, — да? — когда вы…
Ну, я не помню, двадцать или, может быть, меньше. Ну, вы узнаете… Первый…
При суверенитете?
Первый евро…
Девяносто девятый где-то…
Что-то такое. Ну, это было шикарно просто! Я хочу сказать, как-то ваша страна выбилась, вроде бы, вперёд. Нет?
Ну, как вам сказать? Если в плане каких-то нефтегазовых доходов, может быть. А вот… Ну, у нас же с вами такой достаточно честный разговор. Ну, вот, допустим недавно они в Астане построили крупный оперный театр, один из крупнейших в мире. Конечно, стараются. Но, в принципе, мне не нравится.
Почему (смеётся)?
Потому что, вот, за эти двадцать пять лет суверенитета ничего не создано талантливого, как, вот, в советское время. Ну, конечно, они что-то строят, делают. Но, всё равно, это не сравнить с советским периодом.
Я бы не сравнивал с советским периодом. Советский период он был… Я даже не понимаю, какой? Но деньги всегда были. Кино мы делали из одной картины в другую. Но советский период — это такая херня!
Ну, как же?! Все великие произведения тогда были созданы. А сейчас, вот, за двадцать пять лет, что было создано в кино, в мультипликации?
Подождите, подождите, подождите! Постепенно всё будет. Мы ещё, мы ещё, всё-таки, советские люди. А уж вы-то советский, что дальше некуда!
А, вот, меня интересует такой чисто житейский вопрос. Вот, вы достаточно такой уважаемый человек в Украине. Да? Знаете многих больших людей: политиков, бизнесменов.
Не, политиков не знаю.
Не знаете, да? Ну, в общем, как говорится, вы не последний человек в Украине.
Не последний, да.
И, вот, смотрите… И, вот, допустим, великий актёр Леонид Быков тоже — да? — не последний человек. А почему они все на Левобережье жили? Они, что, не могли где-нибудь на Крещатике взять квартиру?
Наверно, могли (смеётся)!
А почему? Всё-таки, это же такой район немножко удалённый. Вот, меня это удивляет. Там я много мемориальных досок видел. Вроде же, такой достаточно отдалённый. А почему они где-нибудь на Майдане не взяли? Это же им по силам было.
Не по силам.
Не по силам?
Не по силам.
А кто там тогда брал квартиры? Эти начальники, что ли?
Ну, наверно, как везде. Конечно! Ну, понимаете, меня это никогда не волновало. Живу и живу. Вроде бы, хорошо. Я с собою в ладу. Не… Как вам сказать? Я работаю. Я делаю сейчас компьютерную игру. Мне 86 лет. Мы с Радною Сахалтуевым делаем. Да нет! Ну, всё шикарно!
То есть, вы там делаете, как бы, визуальный ряд…
Ну, графику. Да, да, да!
А программисты уже делают… А, интересно!
Ну, это очень… Вначале это было просто интересно, а сейчас…
А тема игры какая?
Ну, аркада. Если вы знаете: бежит и бежит.
Национальная или опять международная?
Нет. Я там придумывал так, что начинается с древнего Египта. Потом древний Рим. Потом средние века. Потом Возрождение. И так далее, и так далее. То есть, всё!
А, да. Интересно!
Ну, красиво, чтобы мне было приятно.
А, вот, расскажите немножко, вот, о Щербицком. Вы, наверно…
Нет!
Не видели — да? — его.
Никогда не видел.
Ну, именно вблизи не видели.
Ну, красивый толстый дядька. Наверно, не знаю.
А, ну, то есть особо с политиками…
Нет, абсолютно! То есть, я по касательной как-то прошёл. Не могу сказать, что перпендикулярно, но по касательной. Я их не знаю. Они мне неинтересны. Это совсем другой мир.
А, вот, допустим, такие люди… Ну, отчасти вам близкие, хотя тоже в большей степени политики. Вот, к примеру, Игорь Коломойский.
Я даже не знаю, кто это. Не знаю просто, кто. Слышал — слышал.
А… Ну, понятно, понятно. Ну, это просто крупный бизнесмен.
Ну, хер с ним!
Был этим… Ну, и остаётся одним из лидеров еврейской общины Украины. То есть, в принципе-то, вы же его должны знать вообще?
Нет. Да я и не в общине еврейской…
А, не общаетесь, да?
Ну, так. Но зато обрезание себе сделал в семьдесят пять лет (смеётся).
А, вот, смотрите: я недавно был в Харькове на чемпионате Европы по боксу. Ну, в качестве журналиста. И я там у одного человека спросил. Он местный, харьковчанин, и достаточно такой, ну, образованный, обеспеченный. И я, вот, ваше имя назвал, и он даже не знает вас. То есть, он, конечно, знает ваши мультфильмы! Но не знает, кто их создал. То есть, это говорит о том, что вы как-то скромно, особо себя не, это, не рекламируете.
Нет, нет! Всё иначе. Я абсолютно нескромный! И мои друзья — это не те, у которых вы спрашиваете. У меня другие друзья просто.
Нет, это даже дело не в дружбе, а в элементарной образованности. То есть, вы же, как достаточно крупный деятель культуры Украины, и даже, если не увлекаться мультипликацией, всё равно ваше имя, фамилия… Оно должно быть известно, вот, образованным людям хотя бы в Украине.
Ну, может быть. Не знаю, не знаю. Если честно: меня это так не волнует! Вы даже не представляете.
Да? А, вот, из ваших, ну, кумиров в области мультипликации. Кто ваши кумиры? Ну, Дисней, наверное. Да?
Дисней, конечно! Хитрук, Андрей Хржановский, Эдик Назаров.
Это — “Стеклянная гармоника”?
Да, да, да. Потрясающе совершенно! Вообще, он…
Он старше вас — Хржановский?
Боюсь, что младше. Старше меня уже, вообще, никого нет! Ну, всё равно — это…
А вы у него тоже учились, да?
Нет!
А просто восхищаетесь?
Восхищаюсь. Так получилось, что с учёбой у меня не очень вышло. И это мне мешает работать. Потому что отсутствие хорошего образования — это не есть хорошо.
То есть, вы архитектор, да?
Я КИСИ (Киевский инженерно-строительный институт — Д.Н.) заканчивал. Я не архитектор. Я — строитель.
А, строитель.
И поэтому все путают: “архитектор“. Нет, не архитектор.
Но это помогает, вообще, образование?
Образование — да!
Именно строителя?
Расширяет. Не только именно строителя. Расширяет кругозор просто.
Я просто, что имел в виду? Вот, сама специфика мультипликации, там, она схожа с архитектурой, со строительством?
Нет!
Не схожа?
Абсолютно! Это всё другое. Это всё другое. Поэтому оно и интересно, что оно другое.
А вы сами хорошо рисуете?
Да. Ну, так, нормально. Мой художник, с которым я работаю, он рисует гениально. А я рисую…
Сахалтуев?
Да, Сахалтуев. Он потрясающе рисует, конечно. А я рисую, как рисую. Потому что все персонажи, которые мы делали, рисовал я. Объясню почему. Потому что так, как Радна, никто не нарисует. У него совсем, у него конструкции нет. Он как-то делает их… Ну, он — чемпион мира! А я как-то рисую, чтобы мультипликатору было понятно, как это нарисовано.
То есть, более так прагматично, экономично?
Скорее, да!
Чтобы быстрее…
Ну, не так экономично. Нет! Ну, там о “быстрее” и речи быть не могло. Конечно! Нет, мы получали удовольствие от работы. Это было интересно. Это было своеобразно.
Я тоже отчасти, как любитель, увлекаюсь кино. И, вот, у меня… Если здесь есть где-нибудь интернет, просто я хотел со своего сайта показать некоторые свои работы. Знаете, я как?
А вы мне перешлите их.
Да? Хорошо. Да, да. Вы потом посмотрите. Они, знаете, коротенькие работы по две-три минуты. Они как сделаны? Вот, я, допустим, очень много фильмов просмотрел и по нескольку раз: отечественных, иностранных. И я там выбираю схожие, интересные моменты. Их компоную и под такую хорошую музыку.
Покажите. О чём говорите?
Или вы потом посмотрите. Как вам удобно?
Лучше потом.
Лучше потом, да? В общем, это такая, как хобби. Это, конечно, не искусство, а вот хобби. То есть, я, вот, беру какие-то любопытные моменты из фильмов разных эпох….
Я понимаю.
И их сопоставляю в ряд. И под музыку хорошую. Так, в развлекательном плане.
Вам нравится?
Ну, да! Потому что я нахожу, вот, такие очень интересные параллели, которые, ну, мало кто обращает на них внимание. Вот, допустим, такую параллель нашёл. Помните, вот, фильм Александра Роу “Марья-искусница”?
Да.
И там подводный король, царь. И это 1959 года фильм. А в 1987 году Майкл Джексон сделал видеоклип, где он, вот, так вот стоит на двух ногах и, вот, так наклоняется, преодолевая гравитацию, не падает. А у Александра Роу есть целая сцена, где…
Они все так.
Да, да, да! И я, вот, такие моменты нахожу, то есть…
Покажите?
Да, да, да, да!
У вас адрес есть?
Да, да. Я вам скину на почту.
Да.
Чтобы вы…
Лучше на Скайп.
На Скайп? Ну, вы мне напишите ваши адреса: почта, Скайп. И вы через Интернет сами посмотрите. То есть, у меня уже таких клипов уже где-то штук семьдесят собралось. То есть, это достаточно много. Представьте, в каждом клипе — минимум три фильма. То есть, я 210 фильмов, вот, так проанализировал (смеюсь). То есть, это трудоёмкий процесс. Я же некоторые из них по несколько раз смотрел.
Но интересно же?
Да, да, да! Зато небольшие, маленькие открытия делаю. Такие киноведческие, кинокритические.
Это очень важно!
ДодикЧе.Джимэйл. Ну, это же, на эту почту вам сброшу. Ааа (смеюсь)!
Что?
Какой вы себе адрес подобрали игривый!
Ну, такой.
Ну, знаете, вы о себе, как о каком-то мальчишке говорите (смеюсь)! Вы сами такой адрес — да ? — взяли.
С завтрашнего дня поменяюсь. Ну, на хера мне быть как мальчишка?! А вы когда уезжаете от нас?
Шестого августа. Может быть, вообще, здесь надолго останусь, но до шестого августа буду.
Но вам нравится в Киеве?
Ну, да. Потому что здесь более свободно себя чувствуешь. То есть, никто к тебе, это, не лезет без причины. Если бы я где-нибудь в Москве ходил бы сейчас, обязательно бы там: “Покажите документы!” Ещё что-нибудь обязательно.
А у себя на Родине?
Там тоже так. Потому что они же Россию, как бы, копируют. От России зависят. И в этом плане Украина мне нравится. Я, вот, ещё, вот, почему принёс фотографию этого человека (казахский музыковед Наум Григорьевич Шафер — Д.Н.), потому что ему неоднократно предлагали и в Россию уехать, и в Израиль с этой коллекцией. Но он остался в Казахстане. То есть, он, как патриот Казахстана. И, вот, вы тоже, Давид Янович, тоже, как патриот Украины, постоянно в Украине. Да?
Ну, боюсь, что да.
Да. Вот, поэтому я и говорю, что вы с ним похожи то, что вы, в принципе, одногодки. Ну, там, год разницы. И творчески…
Сколько ему лет?
Ну, он 1931 года…
И я.
Января. А вы тоже 1931 года?
Августа.
А вы разве не 1932 года?
Это по паспорту.
А. Ну, не знаю. В общем, у него официально 1931 год, январь. Ну, значит, тогда почти ровесники!
Не почти, а ровесники.
Ну, да, да. Ну, да, бывают случаи, когда даты разные: на паспорте одна дата, а…
Ну, родители тогда перед войной, по-моему, всем писали так.
А, чтобы…
Да, не попасть, ну….
А. Но вы-то, всё равно, не попали бы.
Ну, кто знает, когда она была бы? Ну, папа с мамой не думали об этом.
А они заранее…
Заранее. Там не только я. Уйма, просто уйма!
У вас родители, наверное, были такие образованные, интеллигентные?
Ну, в общем-то, я интеллигент в первом поколении.
А, значит, они не очень?
Нет, нормальные. Папа занимал довольно большую должность. Мама — домашняя хозяйка. А потом — эвакуация. Потом — папа на фронте. Мы с мамой в Куйбышеве. Хороший город, кстати.
А так вы сами с Украины, да?
Ну, из Киева.
И родились в Киеве?
Ну, конечно.
А, ну, вы тогда редкий человек! Потому что, я сколько людей не спрашиваю, коренных киевлян мало. То есть, все понаехали.
Я не совсем коренной киевлянин. Потому что мама моя поехала рожать меня к себе на Родину. Это где-то под Киевом. Родила, и вернулась в Киев уже со мной. И, когда я родился, пришёл врач, посмотрел и сказал: “Это не жерардовский товар“. А жерардовский товар — это, значит, самый лучший был. Ну, я не самый лучший. Ну и хер с ним! Так я не самый лучший.
В каком смысле? То есть, в физическом не самый лучший?
Не знаю. Ну, наверно, были лучше (смеётся). Я не знаю. Мне мама это долго рассказывала, и я совсем недавно нашёл старый Киев, угол Крещатика и туда, к цирку. Не к цирку, а к Городецкого.
Да, да.
И там угловой магазин, старый. И написано: “Жерарда“. И я понял, что это не я. Это не я из его товаров. А так — всё нормально!
А, вот, такой вопрос. Ну, вот, чернобыльская трагедия. Вот, вы, как киевлянин, она вам особенно тоже ударила тоже по вас. Вот, как вы её пережили? Вы тогда где были? Ваши впечатления? Ваши гипотезы, может быть. Что люди…
Если я вам скажу, вы сейчас не поверите. Это было такое счастье! Мы все отправили своих жён и детей. И остались одни. И, вот, тут-то началось! Вы извините, но…
А когда вы их отправили? Ведь сразу же не сообщили. Или вы сразу узнали?
Не, ну как это: сразу? Нет, конечно. Там как-то так получилось, что был Съезд пятый Союза кинематографистов.
В то время.
Вот именно! И мы поехали в Москву. Я забрал с собой Сашу и Наташу.
Это кто?
Это — сын мой и жена. Потом я их отправил к своей родственнице в… Где-то в, как его? Казахстан. Как называется? Не Казахстан, а Татария. Как называется?
Город, да?
Столица, да.
Казань.
Казань, да. А сами мы гуляли вовсю! Наша задача была: не получить триппер (смеётся). Но постольку, посколько оставались только все здоровые, поэтому…
А правда, что все женщины, которые в тот период рожали, были беременны, их заставляли делать аборт?
Не уверен в этом, не уверен.
Неправда, да?
Я хочу вам сказать, что я и был в этом Чернобыле. Мы там выступали, и сейчас там живут люди. Там такая благодать! И, оказывается, вот, никто ничего не знает, что такое облучение. Вот, вроде бы, я и облучён. Вроде бы. На самом деле, слава богу, хожу, выпиваю!
То есть…
С вами беседую.
Опасный момент был непосредственно во время аварии, а потом уже это пошло на убыль?
Ничего никто не знает. Тогда, вообще, никто ничего не знал. Паника была несусветная, конечно! Но никто ничего не понимал: что это? Почему это? Как это? У меня был друг, Игорь Костин, который снимал. У него были книги по этому поводу. Он снимал, просто летал над… Умер совсем недавно, но попал в автокатастрофу. Так что, это пока изучается, я так понимаю. Никто ничего не знает, что это такое.
Ну, в ваших словах есть зерно истины. Знаете, в каком смысле? Вот, эта вся кампания против атомных станций. Некоторые люди говорят, что она специально раздувалась, чтобы, вот, сделать такую деиндустриализацию планеты, чтобы люди были более отсталыми. А ведь атомная энергия — это передовой, так сказать, рубеж. Есть такая версия.
Может и такое быть.
Что специально это раздувается. Так что, ваши слова — они имеют сторонников.
Ну, живу же! Всё-таки, 86 лет. И был там в Чернобыле.
У вас сын и всё, да?
Да.
Один сын.
И жена.
И до сих пор вы вместе, да?
Если вы…, то завтра разведёмся. Только скажите (смеётся)!
Нет, подождите (смеюсь)! То есть, это, как бы, вы… У вас единственный брак, да? Обычно же у кинематографистов…
Ну, я очень поздно женился. Я женился, когда мне было сорок шесть лет.
Ну, тем более по советским меркам — это, вообще, поздно.
По-моему, нормально. Мне даже казалось, что я немножко рановато женился. Немножко. А так не разводимся. То есть, развелись, но живём вместе. И никакой, так сказать… Наташа подумала, что я ей изменяю. Но, как вы понимаете, как я могу изменить, когда облучён?
Она — украинка?
Она — русская.
Ну, это просто.
Да, конечно.
Чтобы лучше. И, конечно, младше вас, да?
Да, на шестнадцать лет.
Ну, это, вообще, замечательно! Потому что — это признак настоящего мужчины!
Зато я могу болеть, а она за мной ухаживает.
Ну, я и говорю то, что это гармонично выглядит. Это, наоборот, когда муж — младше, а жена — старше. Это немножко…
Это аморально! Как-то, да.
А вы отлично, как настоящий мужчина, поступили. А вы… Ну, вы-то, всё равно, хотя в советское время особо бизнесом никто не занимался. Всё равно, вы же были достаточно обеспеченным человеком.
Нет, нет, нет.
Гонорары?
Как вам сказать? То есть, обеспеченным я никогда не был.
Да?
Но всегда у меня что-то было.
Ну, понятно.
Я не занимался бизнесом. Я помню, я одалживал всё время деньги. Одалживал и отдавал. У меня было два списка, а потом я их соединил. Они друг другу отдавали, а я в стороне был (смеётся). Уже можно другое брать. Нет. Ну, как-то так. Вот, знаете, бывают люди рождаются для богатства. А люди рождаются для небогатства. Вот, я небогатый, но вас угостить могу, Максима (друг Д.Я. Черкасского — Д.Н.) могу угостить и т.д.
Я же не в таком смысле (смеюсь).
Не, я не про это тоже говорю.
Я, всё-таки, имею в виду: вы же успешный режиссёр и авторские отчисления…
Нет, никаких. Абсолютно! Ноль.
Да вы что?! Как так? Вы создатель. Вы же, как по закону…
Ноль, ноль, ноль. Ну, есть люди, которые меня обманывали. Ну, короче!
Я просто… Ну, сейчас-то, может быть, какие-то пиратские показывают и т.д. Но в советское-то время там строго следили.
Да всё время пиратское показывали! В советское время, конечно.
Что вам не платили, что ли, проценты?
Ни копейки, вообще!
Странно.
А уж “Врунгеля” показывали и “Остров сокровищ” показывали каждый день тогда. Нет, ни копейки!
Интересно.
Ну, меня это не волновало. Вот, что я хочу вам сказать.
То есть, когда вы “Врунгеля”, “Остров сокровищ” сделали, вам заплатили определённый гонорар, а потом уже…
Да, да. Как всегда.
Проценты не платили?
Абсолютно! Ну, у нас такая страна была.
Ну, тогда, значит, ваше положение отличалось от писателей. Писатели были очень богатые!
Они получали. Писатели — да! Композиторы — да! А режиссёры — нет!
А кинорежиссёры?
Нет.
Тоже нет? Тоже гонорар получит, а проценты…
Всё. Постановочные и — всё! Вот, тогда была такая система. Ну и была. Господи! Кто об этом думает, когда ты молод и хочешь трахнуть весь мир?!
А, вот, смотрите. Тогда, значит, выходит в иерархии творцов — писатели стояли выше, да, чем кинорежиссёры?
Писатели получали деньги, конечно. У них три процента было. Драматурги получали.
Композиторы тоже выше были?
Композиторы получали, а режиссёры — нет!
Значит, вас считали как-то более такой…
Ну, как считали, так и считали! Да нет. Всё нормально. Но это не значит, что мы себя чувствовали ущербными. Нет.
А, вот, Леонид Гайдай… Вы с ним общались?
Да.
Вот, это же гениальнейший режиссёр мирового масштаба! На таких маленьких бюджетах снимал великие картины. Ну, крошечных бюджетах. И что это был, вообще, за человек в жизни? Буквально, два-три слова скажите. Весёлый?
Весь в себе. Весь. Весёлым его не назовёшь. Единственный, вот… Мы с ним монтировали в разных монтажных. Иногда он поднимался и говорил: “Пойду-ка я посмотрю: не висит ли кто-нибудь в вестибюле?” Выходил и (показывает жестом выпивку)…
Любил — да? — это дело.
Ну, как все мы, кроме вас.
И Вицина.
И Вицина (смеётся).
Ну, я отчасти тоже кинематографист (смеюсь). То, что такие маленькие клипы делаю, по две-три минуты. Любитель.
Ну, вот, когда перейдёте к большим, тогда запьёте мёртвую.
Не, на самом деле я знаю ещё одного киноактёра, который вообще не пьёт. Ну, он не такой киноактёр, чтобы прям, как Вицин, профессиональный. Но тоже много снимался. Это в Казахстане есть такой боксёр, Абдрашит Абдрахманов. И он во многих фильмах снимался в роли воинов, там, каратистов. Ну, то есть, много он снимался.
Я его знаю.
Да?
Да.
Вот, он тоже не пьёт.
Он же боксёр?
Ну, многие боксёры. Как после спорта. Ну, как уходят с ринга.
Не. Ну, я не могу сказать, что я алкоголик.
Не. Я не говорю, что алкоголик. Но я имею в виду: практически все актёры, в той или иной степени, употребляют.
Ну, конечно! Ну, попробуйте там приехать без жены, без семьи в ближайшую экспедицию. Вокруг гульня идёт полная. Как не выпить, в общем-то? Некоторые — много, некоторые — мало. Некоторые злоупотребляли, конечно.
И вот, вот, про режиссёров мы сказали. А, вот, великие актёры советские, иностранные. С кем из них вам доводилось, вот, так близко разговаривать, общаться?
Ну, с нашими актёрами — почти со всеми. Театр “Таганка“, я там снимал и я там делал “Мистерию-Буфф“. И они мне озвучивали. Я был очень дружен! А тогда “Таганка” была просто…
Статусная такая, высокая.
Да. Ну, с Джигарханяном.
А, ну да. Джигарханян.
Гердт.
Гердт, да. Ну, да. Вы же с ними работали.
Потрясающе, конечно! Яковлев.
А “Мистерию-Буфф” вы именно, как драматический спектакль делали, да?
Нет. Как кино сделал.
Как кино? А, то есть, это с элементами мультипликации, да?
Всё — мультипликация. С элементами актёров только, а всё — мультипликация.
А, понятно. А эти великие музыканты, композиторы? С кем из них вы общались: советскими, зарубежными? Ведь вы же тоже использовали их работы в своих фильмах.
Не работы, а приглашал просто. У нас в Киеве есть такой потрясающий композитор — Быстряков. Есть Володя, как его? Потрясающий композитор тоже. Тонкий такой, изысканный.
А, вот, крупные композиторы. Вот, допустим, как Георгий Свиридов, там, Арно Бабаджанян. Вот, вы с ними…
Нет, это не моё время. Они немножко раньше, а я…
Вообще, с ними не, это, не пересекались?
Нет. Ну, у них своя…
А, ну да. То есть, ваши знаменитые мультфильмы же, они же начали выходить в конце семидесятых — начале восьмидесятых, да? Вот, именно самые. А они уже тогда были на склоне.
Ну, они на исходе были.
И, вот, Наум Григорьевич Шафер, он, хотя знаток музыки и т.д., но он, конечно, вот, свою национальность соблюдает. В синагогу ходит. Именно не как фанатик, а, ну, как дань культуре. Вот, даже, помните, был атеист-физик, лауреат Нобелевской премии Виталий Гинзбург. И он атеист. Но он, всё равно, в синагоге, вот, так со свечкой стоит. Ну, чисто, как… А, вот, вы в этом плане какой человек?
Ну, я бы сказал: попроще.
То есть, не ходите никуда, да?
Одно время ходил, потому что мой друг ходил. А сейчас…
И, вот, такой вопрос. Тоже, может быть, не очень деликатный. Вот, был такой Валентин Павлович Лымаренко. Это был руководитель украинского культурного центра в Алма-Ате. Да? И он так в шутку сказал: говорит, в Украине процентов сорок населения — это евреи. Вот, вы с таким мнением согласны? Ну, не сорок, но, всё равно же, значительное число. Да? И они пишутся русскими, украинцами. Да?
Нет, нет. Меньше, наверное. Если честно, я не изучал этот вопрос, но… Нет, в Украине меньше. Намного.
Меньше, да?
Ну, конечно! Ну, заходишь в синагогу — не весь Киев там.
А, то есть…
Даже и половины там нет. Даже и четверти там нет. Одной десятой там нет.
А понял, понял, понял. Да.
Не.
Есть, но не так много?
Нет, конечно! Сколько вы сказали?
Ну, он в шутку сказал: ну, процентов сорок населения Украины.
Пошутил.
Да, пошутил?
Пошутил, пошутил. А если не пошутил, значит, неточно, неточно с цифрами обратился. В Украине, как всегда, шесть-семь-восемь процентов евреев.
Ну, они просто так себя энергично ведут и на виду, да? В Раде…
Хочешь — не хочешь…
В правительстве…
Как говорят, кто-то мне сказал, я уже не помню: “Дураков очень немного, но они так грамотно расставлены, что всё время стукаюсь об дурачка“.
И, вот, такой вопрос. Тоже, вот, смотрите. Вот, вы, если правильно интервью одно передало ваше мнение, сказали Александру Татарскому, что он правильно сделал, что в Москву уехал. Здесь бы он не вырос.
Мы на эту тему, вообще, не говорили. Но то, что Саша делал всё правильно, это точно абсолютно.
Да?
Да.
То, что его бы здесь в Киеве зажали бы, не дали бы вырасти.
Ну, не знаю.
Ну, так передали ваши слова.
Нет, не дожали бы точно. Сашу не дожмёшь нигде, где бы он не был. Ну, они поехали в Москву. Там с Игорем Ковалём.
Масштабы просто там более…
Конечно!
И ещё я такую байку слышал от одного артиста, певца. Да? Ну, он такой певец оперный, не крупной величины. Ну, такого среднего масштаба. Его зовут Равиль Гизатулин. Он в Казахстане, в России выступал. И, вот, он так говорил про Леонида Быкова, что, говорит, в Украине его не очень любили. Как бы, что в Украине он не очень.
Ну, это очень сложный вопрос!
Да, сложный?
Да. И дело не в Украине: любит она его или не любили. Там у них между собой были какие-то разногласия. Ну, режиссёры художественного кино они все не любили друг друга. Вроде бы. Ну, завидовали, наверное.
А… В этом плане.
Наверно, да.
Но ведь у Леонида Быкова, вот, самая знаменитая работа “В бой идут одни “старики” — это довженковская же студия?
Да.
Ну, значит, самая его…
Ну, понимаете, сейчас из него делают хрен знает что! Это был очень добрый, очень интеллигентный, очень умный человек. А сейчас из него делают какую-то трагическую фигуру.
А, что у него тяжёлая судьба была.
Ну, да. На самом деле…
Преувеличивают.
Судьба у него прекрасная! Он делал то, что он хотел делать, и делал прекрасные картины. И актёр был великий. Не, всё нормально.
А вот то, что Александр Татарский так рано ушёл из жизни, это что-то со здоровьем было не так?
Ничего не понятно. Абсолютно здоровый. Ну, конечно, он болел.
Инфаркт — да? — был у него. Или что?
Не проснулся. С сыном своим лёг.
В Москве, да?
В Москве, да. Ну, он был, вообще, блядь! Я так его недооценивал! Потому что он был младше меня и, ну, мне казалось, что Саша — Саша есть. Дом построил огромный. Да, вообще, он разпиздяй был такого… Вообще, таких мы не видели! Весёлый. Придумали. Они с Игорем придумали такие истории, блин, чтобы… Они так разыгрывали! Вот, они были небывалые люди.
Вот, особенно его мультфильм “Падал прошлогодний снег” — это же очень такой был концептуальный мультипликатор. Я бы даже сказал — философский. У него какое-то своё мировоззрение было. То есть, не просто там “Весёлые картинки”, а как-то он старался философски.
Нет. Да, да, да.
То есть, очень такие многослойные!
Я от Саши даже не ожидал такого! Вот, видите, я был с ним знаком прям с самого детства. Я дружил с его папой. Ну, так, такое. Вот, там действительно до хрена слоёв! Вроде бы всё, рассказ какой-то такой течёт, плавный рассказ. Тысячи каких-то нюансов отходят в сторону. Потрясающе! И, вообще, я всегда думаю так: мог бы я так сделать или не мог? Никогда!
Это даже там есть элементы какой-то политической сатиры.
Не думаю. Саша был далёк от этого. Какой нафиг…
Ну, там же было про царя. Какие-то шуточки…
Ну, я вас умоляю!
Двусмысленные.
Нет. Ну, Саша был, Саша был нерв просто.
То есть, он был такой? Работал на износ, да? И поэтому, может быть?
Не думаю. Я думаю, что работа ему приносила радость. Она, как раз, могла ему достать ещё очень много жизни.
И он же, видимо, был достаточно предприимчивым в том смысле, что и в девяностые годы, в начале двухтысячных…
Да, вообще, придумать студию такую (Анимационная Студия «Пилот» Александра Татарского — первая негосударственная киностудия в России — Д.Н.)! Это, вообще, предпр… Это так не скажешь. Он был просто чемпион мира в этом! Придумать студию. Организовать студию. Собрать людей. Вокруг…
Организатор хороший.
Так, Саша — Саша. Оказывается, вот, всё это.
А, вот, если…
А дом строил. Он строил дом. Он садил сам и говорил: “Вот, тут чуть левее, тут правее“. Огромный дом построил.
Если взять, вот, современную мультипликацию, ну, такие наиболее известные примеры приведу, которые почти многие люди знают. Например, “Старик и море”, “Шрек”. Вот, как вы относитесь к таким современным мультфильмам?
Ну, “Старик и море” — это, конечно, шикарно! Пальчиком вы можете так сделать? Пальчиком он делает.
А.
Масло на целлулоиде. И, вот, он от каждого… Вообще, я даже не представляю, как там можно?
То есть, вы восхищены этим?
Да, конечно! А “Шрек” — это полное говно.
В каком плане?
А в самом прямом. Настоящие люди с большими головами, движутся как настоящие люди.
А. В этом плане.
Мультипликация должна быть волшебной, а это всё на земле стоит. Она должна летать!
То есть, вы в таком техническом плане, в идейном плане, не любите этот мультфильм — да? — “Шрек”.
Некрасивый.
А, вот, “История игрушек”. Вот, эти тоже не очень?
Мне больше нравится “Рататуй“, если вы смотрели.
Не смотрел.
Очень хорошая картина! Ну, тоже. Ну, придумали 3D. Это всё, как настоящее. А мультипликация придумана, как параллельная. То есть, абсолютно ничего настоящего не должно быть!
А, вот, ещё был такой мультфильм известный, американский. Тоже современный. “Фабрика монстров”, что ли? Вам тоже не понравился?
Нет.
Более-менее, да? Но лучше, чем “Шрек”, да?
Ну, “Шрек” вообще кошмар!
Да?
Тебя уже ждут (обращается к помощнику), да?
То есть, “Шрек”…
Ну, некрасиво. Эта чувиха, похожая на настоящую, но уродливая. Ну, нельзя так! Ну, мне это эстетически не нравится. И мультипликация должна быть другой, а не такой, как настоящая жизнь.
А.
Вот, это придуманное 3D — это, вроде бы, как, вроде бы, ну по-настоящему. А какое настоящее, когда у Диснея, как всё нарисовано! Смешно. Уже понятно, что это другой мир. Вообще, абсолютно. То есть, непохожий на человеческий.
А Птушко, ведь, он тоже был отчасти мультипликатором.
Нет, Птушко — совсем другое.
Отчасти. То есть, у него были элементы.
Ну, здрасьте!
“Новый Гулливер”.
“Новый Гулливер“, конечно.
Революционный фильм.
Конечно! Не, он был. Во время войны он сапожником был. У него рука была хорошая. Ну, чтобы заработать деньги. Они же жили чёрт знает где!
А, вот, косвенный вопрос, не про мультипликацию. А что вы думаете о таких голливудских фильмах, относительно новых, как “Аватар”, “Матрица”? Вот, они вам нравятся?
Ну, да.
Как профессионалу.
Я их могу смотреть, но это не моё.
То есть, вы больше любите старые голливудские фильмы?
Не… И старые люблю, конечно! На них я воспитан. Это моё, так сказать, воспитание. Они меня исказили в лучшую сторону. Ну, сейчас я смотрю, благодаря Максиму, Вуди Аллена.
Максим – это… Кто он?
Он мой друг, и он скачал мне фильмы Вуди Аллена.
А. Да,да. Комедии его.
Обалдеть! И комедии.
“Энни Холл”. Как же?
Не надо. Если не помните, даже вспоминать не надо. Посмотрите — увидите. Это другой мир, это абсолютно… Это интересно. Это не то, что интересно. Это умно.
Не, не. Я помню этот фильм Вуди Аллена, где он с Дайан Китон “Оскар” получили…
Да, да, да, да.
1976 или 1975 года (четыре премии “Оскар” 1978 года — Д.Н.).
Ну, у него много. У него поздняя есть картина. Ну, не важно. Это…
Одна из самых его нашумевших картин.
У него до хрена нашумевших!
А если, вот, вот, вы работали с такими великими актёрами, как Джигарханян. Вот, именно советскими. А из зарубежных актёров кого вы считаете великим, вообще, из всех времён?
Даже не знаю.
Вот, допустим, Роберт де Ниро, Аль Пачино.
Ну, хороший.
Но не восхищаетесь?
Не восхищаюсь.
Не восхищаетесь.
Я, скорее, нашими восхищаюсь. Они мне ближе. Они… Я их голоса чувствую.
(0)Dislikes
(0)
Discover more from TriLingua Daniyar NAURYZ
Subscribe to get the latest posts sent to your email.