Рискованные вирши Алжаса

Замечательный поэт Олжас Сулейменов сделал немало для становления казахской культуры в 1960-80-е годы. Его самобытная поэзия представляет собой сплав древних традиций и технократических тенденций. Исследования в области языкознания, злободневная публицистика и общественная деятельность обеспечили ему особое место среди представителей отечественной интеллигенции. Однако зачастую его произведения создавались в угоду конъюнктуры того или иного исторического периода.

Приведу некоторые противоречивые моменты. В стихотворении «Сентиментальный мулла Рахметулла» (1973 год) Сулейменов пишет: «Так свинина сыграла свою лебединую роль и со странной иронией, свойственной только свинине, нанесла мусульманству непоправимый урон». Не совсем понятно, к чему клонит автор? Ведь помимо запрета на употребление свинины (грязного животного), у восточных народов лебедя тоже есть нельзя (это — священная птица). А вот цитата из стихотворения «Ешь мёд, Асан!» (1975 год): «Асан ради дела свинины поест, Работает в пятницу — не надоест». В общем, если у читателей, придерживающихся мусульманских традиций, такие строки вызывали понятное отторжение, то для великодержавных шовинистов они были в самый раз. «Ко мне, Мухтар!» — одним словом.

Но посмотрите, с каким трепетом относится поэт к чуждой, казалось бы, для него культуре. «Поёт на идиш девочка в Литве, В квадратном доме — тёплая квартира… Мне не мешай — я слушаю литвинку, Поющую на идиш песню гетто» (стихотворение «Не говори, что это наш последний путь», 1964 год). Да, в советское время можно было упоминать голод в Поволжье, 1937 год, Бабий Яр. Но почему якобы потомок Олжабай Батыра не осмелился с такой же пронзительностью упомянуть казахский голодомор, устроенный под руководством идишеговорящего Голощёкина? Написал бы, Олжеке, какие песни пел тогда Шая Ицкович. Максимум, что последовало бы за этим смелым выступлением — отстранение от кормушки, сокращение загранкомандировок. Но на то он и батыр с пером, чтобы мужественно перетерпеть бытовые неудобства.

Богатая фантазия поэта не могла не проявиться и в его лингвистических штудиях. Например, в монументальном «Аз и Я», вышедшем в 1975 году, всерьез утверждается о родстве географических названий «Сибирь» и «Шумер». Почему бы не добавить сюда японское наименование звёздного скопления Плеяд — プレアデス(субару)? Ниточка потянется от Ближнего Востока к Дальнему Востоку через Сибирь. Или наоборот? Валерий Емельянов, автор приснопамятной «Десионизации» (1979 год), решил не отставать от именитого соотечественника и заявил, что географическое название «Палестина» происходит от «Опалённого Стана». Комментарии излишни. С таким же успехом я могу утверждать, что китайское существительное 賽 (sài), означающее «соревнование», происходит от казахского существительного «сайыс» («соревнование»).

Вынесенный в заголовок «Алжас» — это не насмешка над Сулейменовым. Дело в том, что значительная часть русскоязычных произносит его имя с такой многозначительной ошибкой. Словно производной от казахского глагола «алжасу» («заблуждаться»). Но счастливый обладатель комсомольских премий и нынешний глашатай безоговорочного межнационального согласия снисходительно прощает подобное неуважение к своему языку. А их язык он знает безупречно.

Likes(0)Dislikes(1)